День Победы, Год Победы, Жизнь Победы... - тема №998657

Сейчас март и День Победы не скоро, но так хочется, чтобы все вспомнили тех, кто жил и умирал тогда, когда мы все были одной страной, вставшей на пути фашизма…
Моей маме в 41-м было четырнадцать и вот её воспоминания:

Говорят, со временем боль утихает, забывается… Я в этом не уверена. Почему? Уж больно часто вспоминаю о войне, как будто все эти ужасы были вчера. Но, впрочем, все по порядку.
22 июня 1941 года война нас застала во Львове, который бомбили с самого утра весь день. Поздно вечером с товарной Львовской станции Подзамче мы, мама и нас четверо детей, покинули Львов и направились к родственникам в Воронеж. На рассвете на станции Золочев, что в 92 км от Львова, наш состав настигли немецкие самолеты и стали кидать зажигательные бомбы. Потом на бреющем полете фашисты расстреливали людей, выскакивающих из горящих вагонов.
Наша семья успела спрятаться под стоящие неподалеку пустые платформы с опущенными бортами. Это нас и спасло. Когда все стихло и самолеты улетели, мы вылезли из-под укрытия, но не могли и шагу сделать. Кругом было много убитых и раненых, стояли крики и плач. Пути железной дороги и само здание станции разрушены. Надо было добираться как-то до Тернополя, но на чем? Люди – в панике. Помощи ждать не от кого. Двинулись толпой к дороге. Нашлась машина, в которую погрузили раненых и родителей с детьми. Ехали мы недолго, так как немцы в то время охотились за каждой машиной. Несколько раз наш транспорт обстреливали, шофер был убит и все, кто остался в живых, побрели пешком… Маму с нами, к счастью, подобрал солдат на подводе. Хотя много раз мы оказывались в опасности, однако нам удалось добраться до Тернополя. Солдатик усадил нас в товарный вагон и даже принес нам еды в котелке и каске.
До Воронежа мы добирались под многократными бомбежками. На крыше вагона сидели солдаты с пулеметами. Нас охраняли. И часто слышалась команда: «Ложитесь все на пол…»
Ну, разве все это можно забыть?!
К концу августа мы добрались до Воронежа. Мне тогда было 14 с половиной лет, брату – 8, одной сестре – 7, а самой младшей – 4 года. Мама сразу меня определила в школу. Однако, учиться не пришлось. Нас, старшеклассников, направили рыть окопы для рабочих завода Коминтерна. Потом мы рыли противотанковые рвы под Касторной. В это время начали бомбить Воронеж. Нам, роющим рвы, очень доставалось от этих бомбежек. Как только участились и усилились обстрелы, нас отправили домой. Это было в октябре.
Когда я вернулась из Касторной, наша семья опять была вынуждена эвакуироваться. Теперь куда-то в Среднюю Азию. Ехали опять в товарных вагонах. Бомбежек не было, но нас преследовал голод и холод.
Навстречу бесконечным потоком шли эшелоны на фронт, в тыл «зеленый свет» давали составам с ранеными. Поэтому нам приходилось подолгу ждать в тупиках своей очереди двигаться дальше. После таких стоянок оставалось много могилок тех, кто не выдерживал тяжелого пути. Возможно, поэтому нас направили в Саратовскую область, укоротив, таким образом, дорогу. Тем не менее, только к декабрю мы добрались до села Малый Узень Питерского района Саратовской области. Наши скитания кончились на этом. Зато мы вступили в трудовую «рукопашную» от зари до зари. Так работали в тылу почти все.
Здесь мы получили похоронку на отца. Моя мама из-за болезни сердца не могла выполнять тяжелую деревенскую работу. А папа, уходя на фронт, поручил мне во всем помогать маме. Вот и пришлось мне испытать всю тяжесть деревенского труда.
Зимой – уход за верблюдами, сортировка зерна. Шерсть чесали верблюжью для пряжи. Женщины её пряли, а мы, девчонки, вязали для фронтовиков рукавицы с двумя пальцами, чтоб удобно было стрелять. Многие женщины из беженцев приносили из своих запасов бархатные вещи. Вечерами до поздней ночи мы вязали рукавицы и шили кисеты для табака, а потом вышивали. Писали письма.
Весной начинались работы в поле. Самые молодые работали на табачных плантациях. Со мной туда ходил даже мой восьмилетний братишка и тоже старался не отставать от старших. И вот так изо дня в день трудились под девизом: «Все для фронта, все для победы!» не забывали бегать к сельсовету послушать Левитана…
Как же мы жили все в то время? И где? У одной доброй бабушки Кати в одной комнатке в землянке. Маме моей, как многодетной, дали 12 метров сатина. Она сшила длинный чехол и длинную подушку, которую набила сухой полынью. Вот это и была наша постель. Укрывались всей одежкой, в которой уехали из Львова.
По аттестату мама получала 700 рублей. Литр молока тогда стоил 250 рублей, масло сливочное – 1500 руб., хлеб нам выдавали зерном по 125 граммов на человека.
Когда я работала в поле, не ела, и повариха мне с собой давала стакан муки, из которой мама варила «затирку» два раза в день на всех. Это что-то вроде редкой манной каши. Овощей не было, потому что поливать было не на чем, — горючее нужно было фронту. Топлива никакого, только горькая полынь в степи. Соли тоже не было почти полгода. Выживали изо всех сил. Когда стали немцев гнать и фронт отдалился на запад, всех эвакуированных начали отправлять в освобожденные районы. Наша семья попала на станцию Абрамовка Воронежской области, где нас расселили в полуразрушенные дома. Мама занималась младшими детьми, а я работала на элеваторе – выгружала из вагонов зерно. Тут тоже питание было неполноценное, – выкапывали промерзлую картошку, добавляли немного прокрученного зерна, лепили лепешки и жарили на воде…
Затем мы переехали в Запорожскую область, в село Терпение Мелитопольского района. Там я работала вначале в колхозе, а позднее в МТС. Все работали в три смены, а кто ремонтировал трактора, оставались и ночевать.но одна из моих сестренок не смогла пережить лишения и голод, умерла в 44-м, десяти лет от роду.
В этот период я вступила в комсомол и меня тогда же избрали секретарем комсомольской организации.
Здесь же в Терпении встретили мы долгожданную Победу. Разве можно все это забыть?! Сколько было ликования, сколько было слез… Война ведь всех «одарила» огнем…
Наша семья заплатила дорогую цену этой войне. В блокадном Ленинграде погибли бабушка и дядя. В Курской области немцы казнили вторую мою бабушку, папину маму.
По счастливой случайности мой папа остался жив, был только ранен под Сталинградом и лежал в госпитале в Саратове, в то время, когда мы были так близко от него в Малом Узене, но не знали друг о друге ничего. Одна из моих сестренок не смогла преодолеть лишений и голода, умерла в 44-м, десяти лет от роду.
Это тоже надо было пережить!...
Сегодня, глядя с высоты прожитых лет, могу сказать, что нас война закалина. В те трудные годы мы многое вынесли, но остались людьми, не озлобились, наоборот, стали сердечнее, целеустремленнее. Я всей душой чувствую свою причастность к приближению Дня Победы в том далеком 1945 году и горда этим!
С каждым днем нас, свидетелей той страшной войны, становится все меньше, и многие так и не успели рассказать историй о своей войне. В лихую годину среди фронтовиков бытовал призыв: «Один за всех и все за одного!», а мы в тылу трудились за себя и «за того парня»… Так до сих пор и живем по этим принципам.
Победа над фашистами окрылила всех нас, и мы с энтузиазмом принялись за скорейшее восстановление порушенных войной городов, сел, заводов и фабрик. Все, как могли, вносили свой вклад в общую работу, и я старалась тоже вносить свою лепту в это доблестное дело. После войны наша семья жила в закарпатском городке Ужгороде. После основной работы вечерами и ночами я помогала восстанавливать альбомы с чертежами для реконструкции городских зданий. Города, деревни и села вырастали из руин, обретали новую жизнь, новый облик, еще краше прежнего.
Мы, поколение 20 – 40-х годов, всё это прошли, пережили и выдержали экзамен перед Родиной с честью! И День Победы, День Памяти и Скорби с каждым годом для нас всё дороже и значимее.
Молодому поколению хочу пожелать: берегите и защищайте Родину! Не допускайте торжества оружия и насилия.Не позволяйте переписывать и искажать нашу историю, окропленную кровью ваших отцов и дедов!!!